Well, one thing is clear, I could read pages and pages of Rushdie’s religious satire, or any other kind of satire, really; he does it so deviously and deliciously, speaking out ever-so-boldly as if to deliberately spurn his detractors. I love how unabashed he is in the criticising of religious fanaticism, despite numerous threats to his life; I cannot imagine a greater service to art and literature than the audacious truth.

The Moor’s Last Sigh, equal parts political and poetic, captures the unfolding of modern India alongside the storied lives of the rich, spice traders of South India, da Gamas and the poor Jewish nobodies, Zogoibys. The story orbits around the da Gamas, and then a particular da Gama marries a Zogoiby, and it becomes the story of the Zogoibys. Basically, the whole story, starting at the beginning, is narrated by ‘Moor’ Zogoiby, a child of the said da Gama and Zogoiby, as he’s awaiting his bitter end in exile. Yes, best to let the plot unfold for yourself than reading my chaotic elaboration, but I’ve written it now, so..

Rushdie brings together a cast of characters from every religion and ethnicity within India possible, to be with or just go at each other, while chronicling the troubled waters the newly-independent country finds itself in, from the riots that broke out in the name of religion to the bomb blasts that shook people in retaliation. He paints a dire picture of the rising separatism within the self-proclaimed tolerant Indian society, and how rightly!

This book has some of the best sentences I have ever read, and some of the best writing, but it’s not an easy book to read. It’s so dense that the farther I read, the more I forgot what came before. I retained a lot, but a lot in terms of this book would be a lot less that you’d imagine. This is my first experience of his wordplay, and oh, he’s so good at it. He calls for the coming together of a country in its great, glorious plurality, but he’s preaching to deaf ears, as proves to be the case.

I can see Rushdie’s genius, inventiveness, only I’m yet to feel it a little close to heart. Hopefully next time. 3.5 stars!

This was something of a return to form for Rushdie, the first proper novel he wrote after the fatwa. I remember enjoying it, but having read it shortly after Brian Keenan's An Evil Cradling, I felt that some of the details about the experience of captivity wore their origins rather obviously.

I found this book really hard to get into for a few reasons. I would read some and then put it down for a few days, then try to resume and be entirely confused about who was who because there are so many characters and relationships introduced at the beginning, it's very hard to keep track. Also, Rushdie's wordiness made it much harder to get into the storytelling. At first the story seemed confusing and meandering until I got all the characters and relationships figured out. The last half seemed to pick up a lot, but I almost put the book down before I got there (which I never do).

Once I got into it I found the characters and their relationships very intriguing. Plus the social and political commentary was woven fully and fairly seamlessly into the story and characters, which was really interesting. The concept of Moor aging twice as fast as anyone else also presents an unusual framework for the events that take place.

So I guess my advice on this one is don't stop and start read it, because you may find it harder to enjoy. This was my first Rushdie book, not sure if I'll read another anytime soon.

This is a glorious, generous read. Rushdie is the supreme story teller and this work is a wonderful, engrossing intricate meditation on the power of love, of hatred, of art and beauty and on the mingling of cultures, East and West, Hindu, Muslim, Christian and Judaic. It is also at times very funny indeed.
It crackles along at a blistering pace.
There is no-one quite like Rushdie writing in English today. His exuberance, love of language, curiosity and sheer impishness are to be treasured. This could have been hard work - it is long and intricate- but it was an absolute joy to read. You can see exactly why he is deified by so many fellow writers: Rushdie is a very special writer indeed.

أسلوب الكاتب هنا هو امتداد لماركيز، فالجمل طويلة ومليئة بالاعتراضات، وتتجه للتشتيت، عبر إدخال حدث أو فكرة أخرى، بجملة اعتراضية تقطع مسار جملة رئيسية، ومن الفكرة الاعتراضية تنشأ تفريعات أفكار وأحداث أخرى. أما الحدث الواحد، فلا نجده منتظما فى سياق متصل، ولكن ينتثر عبر شبكة هذه التفريعات طوال مسار الرواية. وهذه الرواية، مثلها مثل مئة عام من العزلة، تبدو مملة وغير مفهوم�� فى البدا��ة، حيث لا تكتمل فكرة واحدة، ولكن فى صفحاتها الأخيرة، تكتمل كل تلك الأفكار المشتتة معا فى وقت واحد، ونجد نفسنا أمام "الكل" عبر قفزة ساحرة، أنضجها نضج بطىء ومتمهل، بالقراءة الدؤوب لكل هذه الشذرات والتفاصيل المزدحمة. أما الضرورة الفنية الداعية لهذا الأسلوب، فتمثل الرغبة الشاعرية فى "الكلية"، عبر تجاوز أى فكرة مفردة ممثلة فى جملة، بمتداعيات أفكار وأحداث أخرى، عل شرط أن يكون هناك إيقاع قوى ، مستمر، لا تتخلله وقفات أو سقطات، ينتظم هذا الشتات. وفى هذه النقطة تفرق قوة أسلوب ماركيز، وانسجام نسيجه، عن نسيج سلمان الأضعف والذى تتخلله فجوات وترقيعات، لكنه فى المجمل يمثل تأثرا جيدا وأصيلا أكثر منه تقليدا لماركيز. ١
.
أما المضمون، إن جاز لنا أن نتجاوز ونتكلم عما يسمى مضمونا، فيتناول الدوران الأعمى فى خضم الحياة، والوقوع فريسة لشرور العالم التى تنبثق من التاريخ، الهند، من الأم، جنونها وشبقها وعدائيتها، فالراوى يُولد بمعجزة، وهى أن جسده الجنينى اكتمل فى أربعة أشهر ونصف، نصف مدة النمو الطبيعة، وكذلك فنموه الجسدى بعد الولادة كان مضاعفا، ففى سن العاشرة، كان شابا بعشرين عاما، وفى الخامسة والثلاثين كان شيخا فى السبعين، وبالتالى، فقد تمحور وعيه حول هاجس الزمن السريع، والعمر القصير، وكانت سرعة جريان الزمن تُغفله وتعميه عن الكثير من الأمور، ولخوفه الهستيرى من زمنه المنقضى سريعا، سقط من جنة والديه، وباعهما من أجل حب مجنون بامرأة هستيرية تبدى له بعدها أنها كانت كتلة من الشر، وأنها أوقعت الضغينة بينه وبين أمه، غربته بلهوجة الحب وأنفاسه اللاهثة المحمومة عن كل شىء. وليستعيد جنة أمه، بعد أن ماتت، ظل فى رحلة بحث مجنونة محكومة بلمسة الموت الدانى، عما تبقى من وجود شبحى لها، متقصيا مجموعة من الرموز والأحلام، فى وقت كانت مدينة بومباى فيه تحترق وتأكل نفسها، وكل العالم فيه يتحول لقتلة وكذابين ومدبرى مؤامرات، وأصبح "الأب"، النظام الأبوى البارد الآلى الذى يحكم العالم برأسمالية متوحشة، يقتل أبناءه وبناته بدم بارد. فالمجرم الأكبر فى النهاية، وصاحب الأكاذيب حول خيانات الأم، والقاتل، ظهر فى حلم النهاية المزعج، وبعد أن أكلت النيران العالم، أنه الأب. والد الراوى. ١

I love Rushdie's women characters.

His novels, which are partly a short course in the modern history of India, part of the tale of the Thousand and One Nights, are always a lament for the forever lost homeland (such an Indian analogue of Russia_which we have lost). You can love one thing from Rushdie and be indifferent to the other: readers and critics awarded the "Children of Midnight" Booker Booker,, Galina Yuzefovich highly appreciates "The Earth under her feet", and Igor Knyazev "Shalimar the Clown". I have a restrained affection for all three, but without enthusiasm, and I am in love with "Kishot", who, damn, has only one review hanging on the whole Lib for the third month. The audiobook has already come out completely magical, and I listened to it for the second time, and did not write about it just because it's embarrassing to post a second review when the first and only one is yours. So, this is all to the fact that Rushdie has a lot of fairy tales, for every taste, and he is an excellent storyteller.

"The farewell sigh of the Moor" is all about the same "oh, I woke up, sick": a family saga in exotic scenery; the fate of a family where everyone is a model of colorfulness, in the fate of a country for which the definition of "land of contrasts" seems to have been specially created. Every writer has signs by which he is unmistakably identified. Rushdie has this: stylistically flowery syllable with many allusions to the cultural heritage of the West and the East; thematically, a wealthy patriarchal Indian family whose talented educated offspring are experiencing the collapse of the former world order, to which they could adapt much more successfully if it were not for the vicious inclinations of some of its members. Often there is a child psychotrauma associated with sexual violence by someone from older relatives (if this is not directly mentioned, then they will certainly hint); there is someone incredibly rich (as an option - successful or invested with power; there is a mandatory femme fatal, no one can resist her charms.

В Индии жарко, а воздух пропитан специями
Ветер ли старое имя развеял?
Нет мне дороги в мой брошенный край.
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня, друг мой, прощай.

Рабиндранат Тагор "Последняя поэма"

В заглавии фрагмент разговора между малышкой Маргарет и полковником Брэндоном из "Разума и чувств" Джейн Остен. Не уверена. что в книге был этот диалог, там младшая из сестер Дэшвуд скорее создает фон. Но он есть в фильме: девочка, мечтающая о путешествиях пристает к пожилому человеку аж тридцати пяти лет, служившему в Индии, с вопросами об этой стране. И слышит в ответ самую банальную сентенцию про жару и пряности. Салман Рушди в каждой своей книге рассказывает об Индии, той же фразой, предельно развернутой в пространстве и времени.

Его романы, которые отчасти краткий курс новейшей истории Индии, частью сказки Тысячи и одной ночи - это всегда плач по навек утраченной родине (такой индийский аналог России_которую_мы_потеряли). Можно любить у Рушди что-то одно и быть равнодушной к другому: читатели и критики присудили "Детям полуночи" Букер Букеров,, Галина Юзефович высоко ценит "Землю под ее ногами", а Игорь Князев "Клоуна Шалимара". Я ко всем трем со сдержанной приязнью, но без восторга, а влюблена в "Кишота", у которого, блин, на целом Либе всего одна рецензия висит третий месяц. Уже и аудиокнига вышла совершенно волшебная, и я по второму разу послушала, и не написала о ней только потому, что неловко постить второй отзыв, когда первый и единственный твой. Так вот, это все к тому, что сказок у Рушди много, на любой вкус, а сторителлер он отменный.

"Прощальный вздох Мавра" все о том же: семейная сага в экзотических декорациях; судьба семьи, где всякий являет собой образец колоритности, в судьбе страны, для которой определение "земля контрастов" будто специально создано. У всякого писателя есть приметы, по которым он безошибочно опознается. У Рушди это: стилистически - цветистый слог со множеством аллюзий к культурному наследию Запада и Востока; тематически - обеспеченная патриархальная индийская семья чьи талантливые образованные отпрыски переживают крушение прежнего мироустройства, к которому могли бы приспособиться гораздо успешнее, когда бы не порочные наклонности некоторых ее членов. Часто присутствует детская психотравма, связанная с сексуальным насилием со стороны кого-то из старших родственников (если об этом не говорится напрямую, то уж намекнут непременно); есть некто невероятно богатый (как вариант - успешный или облеченный властью; есть обязательная femme fatal, перед ее чарами не может устоять никто.

И наконец, непременное магреалистическое допущение, некая особенность героя отделяющая его от остального человечества. Причем чаще всего этот род superpower в плане утилитарном бесполезен. Много ли могут извлечь из своей телепатии Дети полуночи? Что за радость садовнику из "Два года, десять месяцев и двадцать восемь ночей" от хождения по воздуху? Кишоту из одноименного романа создание Санчо буквально из ничего - из сильного желания и падучей звезды, счастья не приносит. Так и здешний юноша, прихотью материнской фантазии названный Мавром, рожден с особенностью, железным занавесом отделяющей его от остальных. Растет вдвое быстрее.

Родился четырехмесячным, но для новорожденного ненормально крупным, и за каждый год своей жизни взрослел на два. В "Сказке о Царе Салтане" когда "и растет ребенок там, не по дням, а по часам", это прикольно: законопатили в бочку с бессмысленным младенцем, а через пару дней мотания по волнам имеем добра молодца, который мать защитит, на трон воссядет, на волшебнице женится, это уж не говоря о ништяках вроде поющей белки с запасом изумрудных орехов. А теперь представьте человека, который в реальности растет быстрее. Разумом младенец, а выглядит ребенком, кроха, а окружающие принимают за подростка, начало пубертата, а кажешься всем молодым человеком. Дальше - больше. Сорокалетний к двадцати, а в тридцать шесть как за семьдесят - это ли не катастрофа?

Личная трагедия разворачивается на фоне обретения Индией независимости, которая, как вы помните, сопровождалась экономическим и властным коллапсом, многими беспорядками, рядом военных конфликтов с соседним Пакистаном, балансированием на грани гражданской войны. И Рушди не был бы самим собой, если бы не начал историю семей да Гама-Зогойби (торговцев специями - евреев-изгнанников) задолго до рождения Героя и четырех его сестер. Даже до рождения матушки их Авроры - гениальной художницы и потрясающей женщины, первой из двух роковых в этой книге. Второй будет Ума, единственная его любовь, прекрасное чудовище.

Не исключаю. что образ Мавра - это развернутая метафора для страны, которую форсированные обстоятельства заставили прыгнуть из пеленок в деловой костюм. Отсутствие достаточного опыта самостоятельного управления, ввергло в хаос некомпетентной коррумпированной власти. Впрочем, взгляд Рушди на положение вещей - это взгляд эмигранта, а со стороны видится не совсем то или совсем не то, что изнутри. В любом случае, это высказывание имеет право на жизнь, тем более, что оно мастерски вплетено в захватывающую историю.

А подарком русскоязычному читателю стал перевод Леонида Мотылева, который эталонно хорош со всем, за что берется, вспомните "Бога мелочей" Арундати Рой (здесь, кстати, тоже появляется индийский Ленин, даже целых семь, и это уморительно смешной эпизод). Резюмируя: Салман Рушди крут, и он из тех, кто с годами даже лучше.

Знаю, когда-нибудь с дальнего берега. с давнего прошлого
Ветер весенний ночной принесет тебе вздох от меня.

The Moor's Last Sigh begins in southern India, narrated by a picaresque hero in whose veins Portuguese, Jewish, Arab, and Indian blood runs (a representation of an individual who escapes the narrow classifications of all nationalist, ethnic, and religious sectarianisms), in a time when independence was still a dream for Indians. The work outlines an adventure that passes through the fairy-tale Bombay of the 80s and 90s and ends in southern Spain, in the shadow of the Alhambra.
In 1988, Ayatollah Khomeini sentenced Salman Rushdie to death for writing The Satanic Verses, a work that deeply displeased Islamic fundamentalists. The author's response was this novel: a blunt defense of the virtues of pluralism and tolerance, as opposed to dictators' unique and exclusionary truths.

“The Moor’s Last Sigh” has about everything you would expect from one of Rushdie’s novels. The story of several generations of a dysfunctional Bombay family, their eccentricities and decadence, is full raw emotion and set into the colourful development of India’s history.

With its carnival of temper, madness, prophecy, allusions and several detours like the one set in Alhambra or the world of pictures, this novel is still rather linear for the author’s terms. But even so some threads simply get lost or never picked up again, some of the characters introduced and then dropped. That would be the first of my main reproaches. Not that this problem is unheard of, but it is bigger a deal coming from an author who has shown that he can do better. The second is the frenzied and rushed end, evoking the feeling you get when trying to finish off something you have grown tired of.

Illustrating social, political, ethnical and religious conflicts, this is equally the story of a city as it is a family saga. Throughout a great portion of the novel Bombay itself is not only the setting but as equally a protagonist as the human characters.

I found it interesting to notice that despite the male narrator in a patriarchal culture, the tale is governed by women (grandmother, mother, sisters, lover). All of these women are strong and complex, but they are also demonic, unpredictable and destructive, so that their high position is based on force rather than wisdom. Even the character of the family father seems eaten up by them, since he is either the shadow of a man or a typical modern bad guy, but never acquires a second or a third dimension.

You could, as always, tell the author at once by his style, syntax and trademark structure. I did enjoy reading “The Moor’s Last Sigh” even though is surely not Rushdie at his best. But also not at his worst.

“Even when people are telling their own life stories, they are invariably improving on the facts, rewriting their tales, or just plain making them up… the truth of such stories lies in what they reveal about the protagonists’ hearts, rather than their deeds.” (135)

“There is nothing to be said of a Fact except that it is so. – For may one negotiate with a Fact, sir? – In no wise! – May one stretch it, shrink it, condemn it, beg its pardon? No; or, it would be folly indeed to seek to do so. – How then are we to approach so intransigent, so absolute an Entity? – Sir, it cares not if you approach it or leave it alone: best, then, to accept it and go your ways. – And do Facts never change? Are old Facts never to be replaced by new ones, like lamps; like shows and ships and every other blessed thing? – So: if they are, then it shows us only this – that they never were Facts to begin with, but mere Poses, Attitudes, and Shams. The true Fact is not your burning Candle, to subside limply in a stiff pool of wax; nor yet your Electric Bulb, so tender of filament, and short-lived as the Moth that seeks it out. Neither is it made of your common shoe-leather, nor should it spring any leaks. It shines! It walks! It floats! – Yes! – For ever and a day.” (340)

Amongst the pantheon of great Indian writers- Arundhati Roy, Kiran Desai, R.K Narayan, Vikram Seth and Rohinton Mistry, none of them explore the fantastical nature of Indian society like Rushdie-whereas the Indian narrative form is often too deeply-rooted in Anglo-Saxon realism, Rushdie’s imagination is far more febrile and free-wheeling, like Marquez, Rushdie’s stories focus on social and political commentary via the form of magical realism and no other Indian author’s novels are populated with as an eccentric (though not necessarily well-rounded) case of characters as Rushdie-perhaps the word ‘character’ is incorrect, rather Rushdie’s characters serve as caricatures by which he is able to explore the social dynamics of Indian society.

The story follows Moraes ‘Moor’ Zogoiby, scion of a wealthy Indian Jewish-Christian family; deformed and club-handed and left tumescent by story-telling, Moor’s metabolic rate causes him to age twice faster than normal and so the narrative races through the history of Moor’s family-from his great-grandparents the de Gamas, to his father, Abraham, a shadowy character with tenuous links to the Mumbai underworld and his mother, Aurora, a painter of macabre, Goya-esque paintings and whose belligerence and indifference to motherhood upend typical Indian conventions on motherhood. In fact most of the novel counteracts conventions on Indian women; the two avant-garde Indian artists, Aurora and Uma, are both female and the novel is dominated by matriarchal characters-however their form of matriarchy is domineering and selfish as much as it is protective or maternal-Abraham’s mother, Flory, forces him to sell his male heir to her in exchange for cash and the vindictive witch-like spectre of Epefania Menezes hovers over the early pages of the novel. Even the peripheral characters-from Moor’s gay great-uncle Aires, to the insouciant beauty queen Nadia Wadia, defy conventions and indeed as with many other Rushdie novels, the subject of post-colonialism and religious extremism are the dominant themes within the novel. In this case Hindu fundamentalism is castigated via the character of Raman Fielding, an erstwhile cartoonist transformed into a Hindu nationalist, Rushdie explores the seeds of the nationalistic fervour which is increasingly dominating Indian society, in the early stages of the independence movement and the affect their dogmatic and parochial views have on the minorities they persecuted-in this case the Jewish, Christian and Islamic communities of southern India.

‘The Moor’s Last Sigh’is probably Rushdie’s most well-rounded and profound book and one of the greatest works of modern Indian literature.

I wanted to love this book, the concept and the setting seemed like it would be made for me, and Rushdie’s writing is clever, original and witty, but none of the characters felt real to me and I found it very difficult to care what happened to them or where the story went. 2.5/5