A great travelogue of Greece during uncertain times. Here Miller’s introspection hits on a deeper spiritual level rather than the more visceral or vulgar level that was shown in Tropic of Cancer and Capricorn. A search for what it means to be authentically human amongst ancient ruins in a time where man is constantly manacled. Miller’s journey to Greece is another part in search for freedom from many of the ailments of modern society, but even in the high times of traveling across a historic land and meeting new people there’s a sense that it won’t last. With WWII looming overhead, Miller’s time of reflection and search of purity is cut short, eventually being forced to return to America as nothing gold can stay.

2,5

ojei, kaip ilgai dusinausi su šia knyga! ir vis dėlto džiaugiuosi, kad neskubėjau ir pabaigiau, nes kažką supratau ir apie save. knygoje daug labai gražių pasažų, labiausiai man patiko, kaip milleris pasakoja apie kacimbalį, apskritai ta dosnumo, draugystės ir šviesos linija. skaitant nervino tai, kaip milleris skirsto žmones pagal tautybes, kad yra neišsilavinęs ir peza kažką apie senąją graikų kultūrą, nors išdidžiai pareiškia, kad homero neskaitė, arba kartais tiesiog paleidžia tokią poetinę trydą - suprantu, kad tridaliuoti labai malonu ir gera, bet skaitant momentais nuobodžiavau ir laukiau, kada jis baigs mėgautis savo kalba ir pagaliau ką nors papasakos apie kacimbalį ar kitus savo draugus. šiaip knyga labai baltaodė ir vyriška, moterys paminimos tik jeigu yra ypatingai gražios ir moteriškos, arba bjaurios bobos, tas papildomai kniso. bet galiausiai suvokiau, kad mane trigerino autoriaus susireikšminimas, pabaigoje visai gražiai išsuka mintį apie žmones, kurie tiki, jog taps dievai, mane beveik įtikino, bet labai sunku susitapatinti, net supavydėjau milleriui to susisvarbinimo ir ambicijos, nežinau, ar moteriai įmanoma taip apie save mąstyti ir gyventi.

papildomas bonusas - istorija apie Atikos gaidžius knygos pabaigoje :)

63rd book of 2023.

This may turn out as a review of Greece more than Miller but, as Miller says himself,

n  I have always felt that the art of telling a story consists in so stimulating the listener's imagination that he drowns himself in his own reveries long before the end.n

Though, I was in Greece as I read this, so they weren't reveries as such, but simply looking up from the page at the curling harbour at Aegina, or at the Acropolis, standing gravely on the hill in its 'centuries of silence'. I read about entering the port of Poros several hours before entering the port myself, by pure chance this happened, and though Miller describes a liveliness that was missing in my 21st century off-peak season, the landscape he saw was identical to my own. It's the first time, I believe, I've followed in almost real-time a book from the past. I could flick back several pages and say, Yes, this is exactly how Miller saw it nearly 100 years ago. The harbour like a whip. The strait, flanked by green. I was tangled in a cobweb of words and thoughts, and some strands, despite having been plucked ninety years ago, were still reverberating under my feet.

Interestingly (excuse me for writing a little like Miller at some point here), Miller attacks the English on multiple occasions. He does not like them; he cringes when he sees a Greek engage with one (how he loves the Greeks!), he does not befriend any of them, he wants the English who read his book to know he is an 'enemy of their kind'. They do not deserve Greece, he thought. They're the worst cooks in the world. (This, perhaps, is true. Though Orwell valiantly tried to defend us once on this matter.) It's interesting because this has shifted now. Europeans have a shared distaste for Americans in Europe. I have travelled lots, and slight grimaces always appear when a loud American accent strikes into the quiet. One evening in Greece, I was sat at a table on the pavement outside a restaurant, the surrounding tables almost all occupied by Germans (probably the greatest travelling company you can have, quiet, well-tempered, humorous), when a group of Americans asked for a nearby table. Already the Germans around me were watching them suspiciously. They began to yell and started filming themselves, one another. A nearby German gentleman adjusted his shirt collar as if the display was suffocating him; and a look passed between us, on the cusp of knowingness, apologetic, though I couldn't say who was apologising. On the flight home, an American couple stood in the aisle of the plane. The man began doing yoga. The woman, crocheting, standing. Someone in the row behind me muttered, 'Probably American.' On Aegina, I lay reading Miller on the beach. To my right, again, were a German couple. Soon, a large group of Americans descended on the beach and began loudly talking and playing volleyball, the latter of which continued to land or fly in our direction as we peacefully read or sunbathed. Again, the German gentleman and I exchanged a look. On my train ride to the airport, we accidently befriended an American, who stumbled onto the metro with a large suitcase and loudly asked us if this was the right line for the airport. We told him it was. He then began telling us that he had been in Athens for 4 days, had not used the metro once. I presumed he didn't have the right ticket either (later confirmed as true, he did not). This American, Sam from Kentucky, agreed with us about the loveliness of the Greeks. He then said that it was doubly surprising for him as everywhere he usually went, he was met with, Urgh, an American. We laughed and told him, frankly, that we often thought the same. He laughed. I humorously thought of Miller.

Of course, I'm countering Miller with Miller talk.

A great book, made greater by my travels. Athens is one of my new favourite European cities. Efcharistó Miller. I'll probably write some more stuff here once the holiday has brewed a little longer.



To be silent the whole day long, see no newspaper, hear no radio, listen to no gossip, be thoroughly and completely lazy, thoroughly and completely indifferent to the fate of the world is the finest medicine a man can give himself.

Another challenge at the library was to read a travel book about somewhere you'd like to visit, and since I was already reading Henry Miller I decided to read his memoir of his trip to Greece, in 1939. The background is World War II, which broke out just after he arrived. Of course, this is not really a typical travel book; it is a subjective account of his reactions to Greece. The style is recognizable from his fiction, although there is less purely surrealist writing and more factual matter (and no sex). He visited among other places Epidaurus, the ruins of Mykenai and Tiryns, Sparta, and Knossos and Phaistos in Crete, though most of his time he was based in Athens; the places are less important than the people, from his friend the writer Lawrence Durrell and his wife Nancy who invited him to their home on Corfu, to the poet Seferis (Georgios Seferiades) who later (1963) won the Nobel Prize in Literature, to the mysterious Katsimbalis who is the "Colossus" of the title.

Apparently I read torrent of bullshit back in my early 20s; the book is littered with my underlinings and exclamations. That said, i had no recollection of the book, more precisely, there isn't anything to distinguish it from the other open sewers of Miller's ouevre. The entire second section of the book should be purged by the Miller estate. I only (re)read this as it was selected by my friend Roger.

După o lungă perioadă petrecută la Paris, Miller, simțind amenințarea războiului și sătul de capitala Franței ajunsă acum ca o Sodoma, dă curs invitației bunului său prieten și poet Lawrence Durrell și merge în Grecia. Acum, se spune despre cartea aceasta că ar fi un jurnal de călătorie, iar la bază chiar asta este, numai că vizitele lui Miller la Eleusis, Epidaur, Micene, Argos și așa mai departe sunt o călătorie interioară foarte puternică. Cu o sinceritate debordantă, Miller relatează întâmplările din timpul șederii sale în Grecia, acolo unde se redescoperă, acolo unde face pacea primordială cu sinele și-și dedică, în final, toată energia divinului și omului pierdut de civilizația modernă stricată. Este formibadilă forța și candoarea cu care relatează excursiile sale, dar mai ales problemele interioare pe care le rezolvă de-a lungul acestui drum de reg��sire. Evadarea, acum completă pentru Miller, rămâne un exemplu splendid de descătușare de orice limitare pe care realitatea de atunci ți-o putea impune. Șade întins pe plajă în timp ce la câteva sute de kilometri, Al Doilea Război Mondial taie și spânzură om după om. Se deconectează pentru a putea renaște. Este o reducere la zero a ființei pentru a putea accepta un trecut negru, pentru a putea vedea odată și pentru totdeauna altfel lumea. Citiți cartea aceasta și încercați să vă opriți din ideea de progres, din tot ceea ce faceți și să vă întrebați de ce, cu accent pe sunt. Fericire? Sănătate? Bani? Toate mașinațiunile lui astăzi, majoritatea iluzii, își merită întrebările și răspunsurile, toate contextuale și toate de găsit numai în interiorul nostru.

“I don't miss anything," I said, pressing the point home. "I think this is marvellous. I don't like your gardens with their high walls, I don't like your pretty little orchards and your well-cultivated-fields. I like this …" and I pointed outdoors to the dusty road on which a sorely-laden donkey was plodding along dejectedly.”

Δεν ξέρω αν είμαι ο πλεον κατάλληλος για να γράψω έστω και δύο αράδες για τον Μίλερ αλλά σε κάθε περίπτωση ο χειμαρώδης λόγος του πιστεύω ότι κερδίζει ακόμα και όσους δεν έχουν συνηθήσει αναγνώσματα τέτοιου είδους. Η άποψη του για την Ελλάδα δεν διαφέρει πολύ από αυτή του μέσου Αμερικανού τουρίστα: έχω δει τύπο από την βαθιά Αμερική να εκθειάζει την Ελλάδα επειδή μπορούσε να καπνίσει σε εσωτερικούς χώρους, δηλαδή αυτό το Βαλκανικό ντεκαντάνς που θυμίζει ένα απολειφάδι του δυτικού κόσμου όπου τίποτα δεν λειτουργεί σωστά αλλά για κάποιο λόγο γοητεύει όσους ξέρουν ότι δεν πρόκειται να μείνουν για πάντα εκεί.
Παρόλα αυτά η ποιητική πρόζα σε συνδιασμό με τις ταξιδιωτικές αυτοβιογραφικές περιγραφές έχουν την αυθεντικότητα που λείπει πχ από τον Τζούμα. Ο Μίλερ ήταν και θα είναι μια κατηγορία μόνος του και αυτό το βιβλίο το βεβαιώνει για μια ακόμα φορά.

n  Боги были соизмеримы с человеком: их создал человеческий дух. Во Франции, как повсюду в Западном мире, эта связь между человеческим и божественным разорвана. Скептицизм и паралич, порожденные этим разрывом, изменившим самую природу человека, объясняют причину неизбежного крушения нашей нынешней цивилизации. Если люди перестают верить, что когда-нибудь станут богами, они непременно станут червями.
Генри Миллер, «Колосс Маруссийский».n

Генри Миллер известен своими скандальными книгами о сексе. Читателю, который знаком с Миллером по «Тропику Рака» и «Сексусу», «Колосс Маруссийский» покажется будто бы книгой другого писателя. О сексе здесь нет ни слова, о любви, может быть, пара слов, о женщинах — пол-абзаца. Греция, Греция, Греция — вот что заполняет каждую страницу «Колосса».


Генри Миллер на греческом острове Гидра в 1939 г. Источник фото: ellopos.org

Живший до этого в Париже, Миллер чувствовал, что что-то неуловимо изменилось, и устраивавший его ранее порядок его хаотической жизни перестал ему подходить. Чтобы сменить обстановку, Миллер решил предпринять длительное путешествие в Грецию. Плюсом к этому, он дал самому себе обещание не писать один год. Ни книг, ни статей, ни зарисовок — отдых! Отдых, которого у Миллера еще никогда не было. Да и какой отдых возможен у человека, у которого нет денег и работы? Как написал он в 1934 году:

У меня ни работы, ни сбережений, ни надежд. Я самый счастливый человек в мире.

В Грецию Миллера давно звал его давний друг Лоуренс Даррелл — писатель, брат Джеральда Даррелла. Он там обосновался на Корфу, и мог приглашать к себе знакомых совершенно спокойно. Итак, Миллер пакует чемоданы (с одеждой, но без денег, ведь у него есть друзья) и садится на пароход.
Уже на пароходе начинается знакомство Миллера с греками. И с первого же раза они ему нравятся — их страсть к спорам, щедрость, доброжелательность, всего этого во Франции ему не хватало. Почти сразу по прибытии в Афины Миллер садится на пароход до Корфу, который не плывет через Коринфский канал, а обплывает почти весь полуостров Пелопоннес, с остановкой в Патре. Неточно, но могу предположить, что маршрут выглядел примерно так:


На Корфу Миллер купается, загорает и отдыхает с Дарреллом и его женой. Потом его маршрут становится путаным, он курсирует между Корфу и Афинами, пока наконец не начинает своё путешествие по полуострову Пелопоннес. Здесь началась самая интересная для меня часть книги. Недавно я тоже путешествовала по Греции, правда, не так долго и без такого размаха, как Миллер, но тоже имела удовольствие пообщаться с греками, и даже подружиться с некоторыми из них. И, конечно, очень и очень захватывает сопоставлять мои впечатления от городов, античных достопримечательностей с впечатлениями автора.

По сути формат «Колосса Маррусийского» — это тревелог, дневник о путешествии, с впечатлениями и зарисовками. Ожидать захватывающего сюжета не стоит, как и обычно, впрочем, у Миллера. Забавные сценки, перемежающиеся передвижениями автора из одной точки в другую — вот краткая суть книги. Казалось бы, что здесь увлекательного? Но в «Колоссе» Миллер раскрывает свою душу, рассуждает о жизни, о людях. Читая его, мне кажется, будто это мои мысли. Я во многом с ним согласна. Книгу можно разобрать на цитаты и делать демотиваторы с котятками, их хватит не на один десяток лет.

Однако дочитав книгу, у меня возникла пара вопросов. Миллер производит впечатление позёра, который пишет то, что чувствует именно в данный момент, в эту секунду. Парой лет позже, да даже секундой позже, он уже может считать коренным образом иначе и действовать вопреки своим словам. Для начала, по пути в Микены Миллер со своим спутником Кацимбалисом встретили маленького мальчика, который плакал из-за трёх драхм. Их украла у него сестра. И что же делает человек, который жил в нищете почти всю свою жизнь, а ужинать ходил по расписанию к друзьям, потому что у него не было ни су, чтобы купить себе хлеба? Он пишет:

Деньги, деньги... Даже здесь существовала такая вещь, как деньги. Никогда еще слово «деньги» не казалось мне столь нелепым. Как можно думать о такой вещи в этом мире ужаса, красоты и волшебства? Если бы он потерял осла или попугая, я бы еще мог понять. Но три драхмы... я даже представить не мог такой ничтожной суммы, как три драхмы. Не мог поверить, что он плачет. Это была галлюцинация. Пусть стоит там и плачет — дух снова явится и унесет его; он не от мира сего, он аномалия.

Мораль сего опуса предлагаю читателю вынести самому, однако меня это порядком покоробило. Продолжив моё исследование, я также выяснила, что после написания книги Миллер переехал жить в Америку, и там и остался. Чем это меня шокирует? Позвольте цитату автора:

Прогресс был их навязчивой идеей. Больше машин, больше производительности, больше капитала, больше благ — ни о чем другом они не говорили. Я спросил, слыхали ли они, что в Америке миллионы безработных. Они оставили вопрос без внимания. Я спросил, понимают ли они, насколько пуста, беспокойна и ничтожна жизнь американцев со всеми их благами и роскошью, произведенными с помощью машин. Они остались глухи к моему сарказму. <...>Без денег жить невозможно: нужно иметь одежду, хороший дом, радио, автомобиль, теннисную ракетку и прочее, и прочее. Я сказал им, что ничего из этого у меня нет и тем не менее я счастлив, что порвал с Америкой, как раз потому, что все эти вещи ничего для меня не значат.

Подобного рода рассуждениями книга полна. Возникает резонный вопрос, что же подтолкнуло Миллера, так ненавидящего свою родину, всё-таки вернуться туда, сразу после греческого путешествия? Ответ прост: война. Как раз после 1940-го года путешествовать было бы несколько затруднительно, ведь именно в 1940-м году, 28-го октября, Иоаннис Метаксас отказал в проходе в Грецию итальянским войскам Муссолини. По сути, после этого Греция вступила во Вторую мировую войну. Не правда ли, удачно совпало, что с американским паспортом Миллер смог спокойно пересечь океан и зажить в собственном доме в живописном местечке Биг-Сур (Калифорния)? Его, конечно, перед этим «попросило» покинуть Грецию посольство, но тем не менее.
Читатель отзыва, возможно, задаётся вопросом, почему это так важно и, в конце концов, когда я напишу, как обычно, просто отзыв на книгу? Дело в том, что Генри Миллер — мой кумир с давних пор. Ещё в старших классах школы я случайно нашла в книжном «Тропик рака», с которого всё и началось. Эпатажные пассажи о любви, сексе, продажности общества и ничтожности людей — что может привлечь подростка сильней? Однако полезно вспоминать, что реальный человек и герой в книге, пусть и с автобиографическими вставками, это разные личности. Могу ли я сказать, что разочаровалась в Миллере после «Колосса Маруссийского»? Отчасти. Тем не менее, считаю, что ценности книги это не умаляет. Тонкие наблюдения за людьми, прекрасные, порой больше похожие на галлюцинации, описания природы и развалин, отточенный язык — всё это, как и всегда в книгах Миллера, есть в «Колоссе». Просто тут чуть больше привязки к реальности, чем в других книгах. А описание Миллером амфитеатра Эпидавра — это просто одна большая цитата, но в формат отзыва она уже не помещается. Рекомендую к прочтению, особенно любителям Греции (и Генри Миллера).


Фотография Эпидавра из моего путешествия по Греции, октябрь 2014.

Отчет о книге на моём сайте: BookGeek.ru!

I have mixed feelings about this book. Henry Miller’s trip to Greece started off very well, with me enjoying the author’s observations about the small details, the heat, the ancient monuments, the new friends he made. But then, in the second part of the book, on a trip to Crete, I felt that Miller became a bit too crazy for me, with certain paragraphs becoming philosophical thesis that made me roll my eyes. Sorry, but I do like my travel books with more observation and sense of the place and less ramblings.

Συγκινητικό βιβλίο, ψυχογραφία ενός Έλληνα που ο Έλληνας αγνοεί...Γραμμένο ανάμεσα στις ιαχές του πολέμου, δεν είναι απλά ένα ουμανιστικό, πασιφιστικό εγχείρημα, αλλά πορεία αυτοπραγμάτωσης σε ανθρώπινη κλίμακα. Υπέροχο!

Also, unaware as I was, how pleasant it was to meet Spiro and Theodore again, as if in a prequel, apart from Larry himself :) And how astonishingly matching these characters of "The Durrells" were to the real existences of H.Miller's friends!

A great roadtrip book that now has me wanting to get on a plane (actually a ship) and head for Greece!
Full of little gems of quotes that I may add to this review later :)